Перепост из ВКонтакта.
«Оккупация» без советской лжи.
читать дальшесайт замечательного белорусского города Лепель. Там есть раздел “Статьи об истории Лепеля”. Ну думал, будут там очередные заунывные стоны про “несчастных советских людей, угнетаемых немцами и их прихвостнями – каминцами, власовцами, бандеровцами и змагарами”. Однако наткнулся я на поразительные вещи. Представьте моё удивление, когда я увидел, что автор размещённых там воспоминаний о лепельчанах в период войны (некто Иван Рисак) описывает историю вовсе не с позиций политруковского агитпрома. При этом он далеко не сочуствует немцам, и считает совков освободителями (в принципе типичая ситуация – немец накорми, немец обуй, но всё равно ты будешь для меня оккупантом). Видать честный человек. Названия некоторых глав говорят сами за себя: “Хлеб из рук оккупантов”, “От безверия к Богу”. Предлагаю ознакомится с некоторыми отрывками, чтобы понять, насколько далека память простых людей от совкового официоза.
В годы войны хозяйки пекли в деревнях, да и в городе, отменный подовый хлеб в русских печах. Особенно вкусным, с приятным запахом получался хлеб из зерна нового урожая. Немцы для себя наладили выпечку хлеба в пекарне военного городка. Вместе с ними работали там и вольнонаемные из города. Одной из таких была молодая дивчина Зина Пашкевич. Они всей семьей переехали в город в начале оккупации. Мать ее с моей матерью, и я вместе с ними, собирали травы. Первый раз у них мне пришлось попробовать немецкого хлеба. Пекли его из густо замешанного теста пшенично-овсяной муки. В свежем виде очень был вкусный хлеб, а вот черствым он становился жестким и хуже на вкус. Кстати, вольнонаемные получали в конце смены по буханке свежего хлеба. Немецкие солдаты не съедали своей нормы и у них можно было купить за 6-7 марок килограммовую буханку хлеба. Во время моего занятия торговлей я часто перепродавал буханку-две немецкого хлеба. Когда не удавалось сбыть приходилось есть его самим уже черствым.
К концу оккупации у нас в доме было семь пудов пшеницы, по пуду ячменя и гороха, и небольшой мешок сухарей из городского хлеба. Свой огород был наполовину засеян рожью, и наполовину засажен картошкой."
А теперь сравните это с совдеповским голодомором… А ещё раньше автор сам признаётся, что никакого голода в “оккупацию” не было.
"Немцы пришли с запада, где религия является одним из главных атрибутов жизни людей. Вера в Бога, исполнение религиозных обрядов и праздников – было сутью их жизни. Были у них и внешние признаки веры. Каждый военнослужащий Вермахта от солдата до фельдмаршала носил ремень, на пряжке которого было написано: Gott mit uns (Бог с нами).
Поскольку наш народ жил в атеистическом государстве, то каждый в отдельности и все вместе решили, что нам тоже надо вернуться к Богу. Это даст возможность не вызывать подозрения в нелояльности к их власти. Лучшем показателем могут стать иконы. В каждом доме находили образа на чердаках, в чуланах и других местах. Вытирали их от пыли и вешали в красных углах, обрамляя рушниками.
"Летом первого года оккупации по указанию коменданта города открыли склад-церковь (перекресток ул. Советской и Ульянки). Муку, которая там была, стали выдавать населению по ведру в руки. Образовалась длинная очередь. Муку раздавали мужчины из очереди, а два немца с палками в руках следили за порядком. Все шло нормально, пока какой-то мужчина не стал пробираться вперед к своим знакомым. Очередь, в основном из женщин, зашумела: «Не стоял!». Раньше бы галдежом и кончилось бы все, а теперь нет. Немец подошел к мужчине и со всей силы ударил его палкой по спине. В раз стало тихо. Мужик согнулся от боли и, еле волоча ноги, подался к выходу. Все наглядно уяснили себе, что такое новый порядок. Дальнейшая раздача муки шла в спокойной обстановке."
Вот так германские освободители заставляли своих расовых братьев вспоминать о присущим им с рождения нормам поведения европейца, который почти полностью забылись после установления иудейско-большевицкой диктатуры.